Золовка и ее муж в долгах. Кредит, у каждого про кредитной карте. У обоих есть задолженности перед судебными приставами. С обычными банковскими картами у них напряжёнка: получают их сразу арестованными.

Золовка работает на автомойке, зарплату получает после каждой смены. Её муж – автослесарь. У него руки из нужного места растут, хорошо машины чувствует, но запойный, поэтому долго его нигде не держат. Жилье они снимают. Золовка тоже выпивает, но не так критично, как её вторая половина.

До съёмного жилья золовка с супругом проживали вместе со свекровью. Свекровь быстро устала от гулянок зятя: он мог в четыре утра по квартирам соседей звонить; он мог лечь спать там, где упал; он мог закурить в квартире. Золовка мужа выгораживала, маме обещала, что больше такого не повторится, но повторялось. Свекровь их выставила. Переживает за дочь, как тут не переживать.

Система в семье золовки такая: муж работает, не пьёт, они раздают долги, одеваются, обуваются, всё хорошо, а потом начинается запой, живут на зарплату золовки, которой не хватает, появляются долги, муж золовки приходит в себя, работает и так по кругу.

Мой муж сестру любит, а зятя человеком не считает. Миллион раз сестру на развод уговаривал, но у золовки великая любовь, бабочки в животе и прочая муть. До момента, пока золовка не вышла замуж, мой муж ей помогал: тут денег даст, там платье купит. Как только она вышла замуж, мой муж умыл руки: замуж вышла, работа есть, пусть варятся в своем семейном бюджете.

В периоды безденежья, которые как раз приходятся на середину запоя и послезапойное время (пока мужу золовки зарплату не дадут), золовка обращается ко всем подряд. Мало кто ее выручает. Поэтому иногда, в приступе отчаяния, она звонит нам. Она как-то позвонила, стала какие-то сказки рассказывать:

– Муж, козел, шляется, меня дома закрыл, ключи мои забрал, выйти не могу, телефон не берёт, а сегодня последний день, когда надо деньги на кредитку кинуть. У меня есть две сто, как раз мой платёж, но я не могу выйти. Переведите мне, я номер карты дам. Деньги могу из окна скинуть, если приедете, или когда мой вернётся, сама приеду, отдам. Срочно надо, пожалуйста, выручите! Верну, чем хотите поклянусь!

– Дать? – спросил у меня муж.

– Сам как думаешь? Дома закрыли – пусть звонит квартирной хозяйке, просит открыть. Пусть подруге позвонит, скинет карту и деньги, чем не выход? Мне вообще кажется, что она пьяная.

Муж сестре ответил моими словами. Она стала дальше искать, кто перевод сделает.

Прошло три месяца, золовка опять объявилась. Хотела вернуть нам две сто, извиняясь за долгую задержку. Муж у нее спросил, какие две сто?

– На кредитку мне переводили, помните? Вернуть хочу.

Муж напомнил сестре, что мы ничего не давали и не переводили. Она стала вспоминать, кто же тогда платеж перевёл.

Я задумалась: это либо полнейшая запущенность в финансовых делах, когда люди даже не ведут учёт, где, когда, сколько денег и у кого брали, либр с мозгами уже что-то не то. Как вообще можно было перепутать и попытаться вернуть деньги не тому человеку? Как можно было забыть, кто выручил?

Мне жалко золовку. Молодая же, всего двадцать четыре года, вся жизнь впереди. А она жизнь гробит на животное, за которое замуж вышла. Для неё уже в порядке вещей, что рядом запойное алкоднище, что денег систематически нет, что она врёт, лишь бы финансовую помощь получить, что сама пьёт. Что дальше будет, если так и продолжится? С ним в запои уходить будет? А если она забеременеет? Это же ужас будет.

Разводиться золовке надо. Работу нормальную искать. О себе думать. С долгами разгребаться. А у нее любовь. Дура, что ещё сказать. Записано со слов Лизы